Владимир только начал было обдумывать собственные планы на третье тысячелетие, как раздался телефонный звонок. Тогда еще не было различных рингтонов, поэтому все телефоны носили стационарный характер и звонили весьма однообразно и монотонно. Ничего хорошего такие звонки, как правило, не предвещали.

Звонила его завотделом непоколебимая Галина Петровна Л. Она частенько позванивала без пару минут шесть, чтобы убедиться в том, что Владимир на месте и работает над справкой к плановому вопросу на бюро райкома. Их отдел именовался отделом пропаганды и агитации, что несомненно накладывало отпечаток на каждого его работника или работницу. Все они были исключительно идейными, и жили в постоянном ожидании того, что однажды им пригодятся школьные знания. Например, по геометрии. Но об этом как-нибудь потом.

Сначала несколько слов о Галине Петровне. Она стала заведующей этим отделом не случайно, а пройдя большую школу партийной закалки, все скользкие ступени комсомольской карьеры, неблагодарную внештатную работу партийного агитатора и пропагандиста, а также окончив, правда заочно, Одесскую партийную школу. Все это выработало у нее властный, непоколебимый характер, набитую годами хватку потомственного ленинца, умение заставить всех вокруг себя делать вид заинтересованного безделия. Что, собственно, и входило тогда в понятие пропаганды и агитации.

Голос у нее был хрипловатый, будто прокуренный, хотя этой вредной привычки она была лишена начисто. Издали Галина Петровна напоминала Надежду Константиновну Крупскую, нелюбимую никем, но нужную и всегда находящуюся «под рукой». Одевалась неброско, в серые полувоенные тона, примитивным советским макияжем не пользовалась. Был у нее муж, простой рабочий небольшого завода за Прутом по имени Ваня, не чуждый недостатков черновицкого пролетариата. Когда Галя, уставшая за день как лошадь, возвращалась вечером домой, он покуривая на балконе их квартиры в старом обкомовском доме на Первомайской, мог крикнуть что-нибудь не очень цензурное в ее адрес и адрес ее работы. Усталость тут же проходила и Галина Петровна стремительно, чтобы брань не расслышали соседи, вбегала в подъезд, тут же врывалась на кухню и готовила голодному мужу-гегемону глубоко партийный ужин. Муж Иван целый день тосковал за ней, ревнуя к работе, а от зеленой тоски до зеленого змия рукой подать.



Впрочем, Галину Петровну домой не тянуло, она любила поработать после работы. Это раздражало инструктора ее отдела Владимира, который стремился к свободе. Каждая его сбывшаяся эротическая мечта тут же рождала новую. Вот и сейчас от него только что ушла новая коллега — вновь утвержденный инструктор орготдела Света и он пустил скупую мужскую слюну, пристально глядя ей вслед. Она приходила к нему за опытом. Но Владимир не успел передать его целиком, полностью, а лишь мазками обозначил свои возможности в этой сфере.

Тебе нравится спать? Мне тоже. Надо как-нибудь вместе попробовать, — это все, что успел Владимир.

Потому что раздался уже упоминавшийся звонок телефона и Владимир, схватив красный блокнот с тесненой надписью «Делегату районной партконференции», помчался к завотделом на четвертый этаж типового здания райкома, в котором никогда не работали лифты. Так как их там не было.

Инструктор являлся центральной фигурой любого партийного аппарата. О них не слагали песен и не писали стихов поэты. Черновицкие художники не писали эпических полотен с восхвалениями нелегкого труда инструкторов. Однако простой партийный люд, тогдашние активисты в хорошем, еще не испорченном смысле слова, передавали друг другу устные легенды о них, бережно хранили их многие годы.

На инструкторе держалось все. Собрать совещание, обзвонив по дисковому телефону за двадцать минут двести человек, написать тонны бумаг, размножить их, рассмотреть тысячу обращений граждан, подготовить колонну района на первомайскую демонстрацию трудящихся, увеличить производительность труда, организовать социалистическое соревнование, провести субботник, переходящий в воскресник, — все это мог инструктор. И только он.

А Галина Петровна не сидела в кабинете, нет. Она там восседала. Под простым черно-белым портретом вождя и с полным собранием его сочинений под рукой в стандартном шкафу. Прическа, постановка рук, выражение лица, все выдавало в ней крайнюю степень озабоченности и прилежания. «Все для блага людей, все для народа», — как бы говорили ее глаза, брови и особенно рот.

На рабочем столе в красных папках лежали документы различной степени важности. Была уже весна и на приставном столике в небольшой прозрачной вазе стояли по стойке смирно ландыши в желтоватой воде. На длинном столе для совещаний валялись свертки ватмана с какими то графиками и схемами, а также стопки невычитанных «восковок» для множительного аппарата под странным теперь названием ротатор. Это был раздаточный материал для ежемесячного совещания с секретарями первичных парторганизаций.

Владимир по привычке ворвался в кабинет. Поскольку предлагать сесть было не принято, он присел без приглашения. Среди товарищей по партии было распространено два вида обращений: если на «ты», то по имени-отчеству, если только по имени, то на «вы». Эта традиция, видимо, тянулась еще со времен сибирских ссылок и ленского расстрела.

Начальница сначала долго молчала, как бы подчеркивая дистанцию между собой и подчиненным. Иные женщины в Черновцах и сейчас умеют так здорово молчать, что начинаешь понимать то, что они говорили перед этим. Вскоре Галина Петровна устало начала по существу.

Владимир Дмитриевич! Тут заходил куратор нашего района из компетентных органов, расположенных на улице Шевченко, и попросил нас провести предварительную беседу с художником Нюмой, который, как ты знаешь, работает в кинотеатре «Жовтень». Вот тебе я и хочу это поручить. Завтра, прямо из дому, давай к нему. Что-то он, пользуясь моим доверием, начал много себе позволять. Поговори с ним пока по-хорошему.

Утром Владимир был в кинотеатре. Это сейчас там пахнет поп-корном, а тогда в кинотеатре пахло хорошим кино, синими билетами на последний сеанс и новыми замшевыми креслами. Художник-оформитель Нюма имел там свою коморку и точку зрения на все происходящее. Он всегда выручал райком, мастерски рисуя всего за одну ночь и пять рублей портреты неожиданно избранных членов политбюро, усталых классиков марксизма-ленинизма, руководителей братских компартий в молодости.

Неплохо у него выходили и жанровые сценки из повеселевшей в братской семье народов СССР жизни гуцулов с еврейскими носами, которыми потом украшали детские и спортивные площадки, дворики школ и красные уголки предприятий. Однако политически Нюма был всеяден, слаб, впечатлителен и это часто подводило его. Никуда уезжать он пока не собирался, однако его вряд ли выпустили бы сразу, так как больше в районе, да и в городе, художника-оформителя его уровня не было. У остальных получалось все вышеперечисленное значительно хуже. Нюма был в городе один, как главный кинотеатр «Жовтень», сделанный из темпля.



Владимир слегка волновался. Разговоры у них с Нюмой были и раньше на тему любви к родине и, хотя бы, легкого уважения к ленинской партии. Но результаты эти беседы давали лишь на небольшой период времени. До очередного повышения цен на товары первой необходимости. Свою беседу Владимир начал издалека.

Почему вы стали художником, Нюма?

Так у меня и выбора особенно не было, я же окончил физфак, — предчувствуя недоброе, ответил мастер.

Нюма лукавил. После физфака он мог стать фотографом и работать почти по специальности. Но он не любил спешить, как весь советский народ к коммунизму. Черновицкие художники отличались от фотографов тем, что у них птичка вылезала очень медленно.

Владимир Дмитриевич, вот вы работаете в райкоме партии. А вы не знаете случайно, кто может снять с меня родовое проклятие «жить на одну зарплату»?

Владимир этого не знал. Не знал этого и старый темпль, превращенный в кинотеатр. Темпль туда не вернулся и при капитализме, который пришел на смену коммунизму. От него лишь запахло поп-корном. Советская пропаганда все-таки нагло врала — капитализм оказался намного хуже, чем она рассказывала.

Продолжение следует...

Василий Зажура * — специально для БЦ

* В связи с конфликтом интересов автора материал публикуется под псевдонимом

В оформлении использованы фото-снимки из частного архива и П. Калиниченко и Владимира Килинича

________________________________________

Дивитись більше:

________________________________________

Читати більше:

Партархив | Исповедь телефонного справочника