Глубоко в душу инструктору отдела пропаганды и агитации райкома партии Владимиру Дмитриевичу запал вопрос обычного черновицкого художника Нюмы в отношении родового проклятия «жить на одну зарплату» и можно ли от него как-то избавиться. Несколько дней размышлений на эту тему привели в движение его давно скучающую натуру.
Зарплата инструктора райкома партии была хорошая, но маленькая. Хотелось большего. Его бывшие инженерно-технические коллеги по заводу «Доизмеритель», ушедшие из обычной жизни в зарождающуюся рыночную, а вернее базарную, уже могли позволить себе значительно больше, чем он. Будущая могучая Калинка судорожно и трепетно зарождалась на улице Зеленой. Базарный уклад города набирал обороты, приближая далекий, сказочно дешевый Китай к священным и стремительным берегам Прута. Скоро начнуться 90-ые.
Вместе с тем, перестройка открыла железный занавес и стало очевидным, что жили мы плохо. Страна наша была богатой на бедных. В других странах жили и лучше, и дольше как-то. А, главное, интересней. Мы тоже жили. Но не так.
У всех людей в советское время была смежная специальность – строитель коммунизма. И вот в разгар перестройки очень многие черновицкие советские люди, хотели они того, или нет, стали перед выбором. Продолжать строить коммунизм для всех или ограничиться его строительством конкретно для себя? Не миновал этот выбор и партработников области. Они были такими же людьми, но с партбилетами. Жить хорошо хотелось всем. Коммунизм задерживался по независимым от нас причинам.
Бутылка чешского пива на праздники или палка черновицкого «сервилата» – это все, чем отличался обычный горожанин от партийного. Ну, может быть, еще дефицитная подписка библиотеки «Огонька» на какого-нибудь Н. Лескова раз в год. Это для того, чтобы поставить книги в шкаф и больше к ним никогда не прикасаться.
Уйти на базар было слишком откровенно и заметно, уверенность в том, что все получится в новом деле, пришла лишь к единицам. Поэтому эти единицы и ушли. Значительно большее количество ответственных работников заболели так называемым «югославским синдромом». Он просто косил народ и поразил могучий партийный организм области в двух клинических формах.
Можно было, во-первых, скупив в нездоровых количествах в хозяйственных магазинах ведра, косы, топоры, удочки, отвезти все это в далекую Югославию, продать их там и приехать обратно либо с марками ФРГ, либо с товарами, которые можно было выгодно продать тут. Например, японская аппаратура или даже советские автомобили, выпущенные на экспорт. Появилась целая армия черновчан, которые промышляли таким довольно стремным бизнесом. Вскоре они поувольнялись с закрывающихся предприятий и занялись челночным делом настоящим образом. Как учил великий Ленин. Среди них были и партийные работники. Правда, главным образом, низшего звена.
Однако наиболее влиятельные руководители разных уровней занялись обогащением в более изысканной форме. Они находили возможность сделать в ОВИРе загранпаспорта всем членам семьи и законно получить причитающуюся на каждый паспорт иностранную валюту. Некоторые особенно наглые сделали себе на этом состояния. Сегодня об этом, разумеется, все давно забыли и эти нахалы, их дети и внуки, уже давно уважаемые люди.
Владимир Дмитриевич возможности никуда не выезжая обогатится не имел. Поэтому начал тяжелый путь челнока, отпрашиваясь на работе у потерявшей бдительность заведующей отделом Галины Петровны. Она растеряно потеряла бдительность и не обратила внимание на ритмичные отлучки подчиненного. А зря. Вместе с одноклассником Владимир Дмитриевич пару раз мотанулись в югославский город Нови Сад на тамошний базар и стали счастливыми обладателями пары сотен немецких марок. На третий раз Владимира Дмитриевича на иностранном базаре «засекли» работники одного из заводов, находившиеся там по той же причине. Но они были просто рабочими, что с них спросишь? А он партийный работник.
Рабочие оказались сознательными, поэтому тут же по приезде «стуканули» в соответствующую парткомиссию. А парткомиссии при райкомах партии были пострашнее нынешних УБОЗов вместе с СБУ и иными антикоррупционными и фискальными органами. Старушки и старички – ровесники Октября, без компьютеров, агентуры и баз данных действовали быстро, решительно, бескомпромиссно и точно. Партбилет на стол!
Но настоящую и жирную точку синдрому поставило в Черновцах другое событие. Оно явилось громом среди ясного неба. Хотя кое-кто считал, что его «организовали» заинтересованные люди. Как-то несколько неожиданно в довольно популярной республиканской газете «Молодь Украины» появилась статья некоего Дорошенко под названием «Югославский синдром». В ней были со знанием дела детально описаны оба вида синдрома в Черновцах, а, главное, прямо и открыто заявлено о том, что «югославским синдромом» приболел и сын первого секретаря Черновицкого обкома партии.
Время было суровое. Первый секретарь был стремительно и позорно снят с работы, а в области, после многочасовых заседаний парткомиссий и бюро, полетели головы поменьше. Это стало началом конца славной ленинской партии в области. Но об этом еще мало кто догадывался. А знали наверняка лишь немногие. Владимир Дмитриевич обладал необходимым чутьем, поэтому, после «намеков» старших товарищей из районной парткомиссии, уволился из партийного аппарата, отделавшись «строгим выговором с занесением в учетную карточку члена КПСС». Выговор ему бережно занесли на дом.
Впрочем, его это уже мало интересовало. Он яростно несся по пути «челнока». К осени он уже имел «жабку» на рынке, запас валюты, почти новую «Ладу» седьмой модели в экспортном исполнении и новую спутницу жизни. Он бросил свою жену, потому что считал, что она с ним живет ради денег, которые он ей должен. Шли годы, Владимир Дмитриевич богател. Он поправился и полысел, но принципиальность и партийную напористость не терял. Лицемерие – неотъемлемая часть хорошего партийного воспитания, помогло ему вскоре войти в список шести с половиной миллиардов самых влиятельных людей мира.
Вскоре Владимиру Дмитриевичу перевалило за 50 и он почувствовал себя молодым старым козлом. Поэтому он начал неспешно бегать по утрам. Как-то туманным хмурым черновицким утром начала осени, на втором круге в парке Реформации и Ускорения он понял простую истину о том, что пятикилометровая пробежка продлевает жизнь на полчаса, но занимает 40 минут.
Тогда, чтобы не терять время, он подался в депутаты. Тут как раз случились выборы в горсовет. Он купил себе депутатское место так же, как покупал свой первый товар в Югославии – оптом. Потратил всего ничего, каких-нибудь 10 тысяч долларов – отремонтировав три подъезда в новом еще доме, заасфальтировав площадку между двумя другими домами и устроив два «огонька» пятерым ветеранам. Тысяча избирателей окраинного округа внесли Владимира Дмитриевича на руках в сессионный зал старинной черновицкой ратуши. После этого они видели депутата живьем еще лишь раз, а сам Владимир Дмитриевич понял, что нет ничего гаже народной любви.
Однажды он оказался на городском кладбище, чтобы проведать могилу одноклассника, с которым они вместе начинали путь «челноков». Одноклассник не выдержал славы богатейшего человека своей улицы и умер от водки. Владимир Дмитриевич по началу не заметил другую скромную полузаброшенную могилку при дороге, на «подзахоронении». На почерневшей табличке было написана фамилия бывшего первого секретаря обкома партии и годы его жизни. А сверху фотография в галстуке из личного дела члена КПСС. У всех «челноков» земной путь заканчивается одинаково. «Югославский синдром».
Продолжение следует...
Василий Зажура * — специально для БЦ
* В связи с конфликтом интересов автора материал публикуется под псевдонимом
В оформлении использованы фото-снимки из частного архива Владимира Килинича и Эммануила Друкмана
________________________________________
Дивитись більше:
________________________________________
Читати більше: